Драма «Нелюбовь» погружает зрителя в леденящую душу реальность семьи, стоящей на краю пропасти. Женя и Борис, когда-то связанные узами брака, теперь соединены лишь тягостным молчанием, раздражением и взаимными упреками. Их решение о разводе витает в воздухе, отравляя каждый уголок некогда общего дома, делая его чужим и враждебным для всех троих. Двенадцатилетний сын Алексей, тонко чувствующий и глубоко ранимый, становится безмолвным заложником этой тихой войны. Он, словно губка, впитывает всю боль, холодность и отчуждение, царящие между родителями, и с каждым днем все острее ощущает свою ненужность, свою страшную одинокость в самом центре этой маленькой вселенной, которая должна была быть его крепостью. Это гнетущее ощущение собственной невидимости и невыносимой тяжести бытия толкает мальчика на отчаянный, непоправимый шаг — он уходит из дома и бесследно исчезает в серых, безликих лабиринтах огромного города. Исчезновение ребенка подобно грому среди ясного неба, на мгновение разрывающему плотную пелену взаимных обид и эгоизма. Охваченные слепой паникой и давящим, удушающим чувством вины, Женя и Борис вынуждены отбросить в сторону свои амбиции и претензии, чтобы объединиться в мучительных поисках. Это вынужденное путешествие становится для них не только физическим испытанием, но и мучительной экскурсией вглубь самих себя, сквозь завалы невысказанных слов и неисполненных обещаний. Они бредут по холодным улицам, которые становятся зеркалом их собственных окаменевших душ, и в этом отчаянном странствии начинают смутно различать призраки того, что их когда-то связывало. Фильм мастерски исследует тему глубокого семейного кризиса, демонстрируя, как эрозия чувств и простое человеческое невнимание методично разрушают самые, казалось бы, прочные связи. Поиски Алексея превращаются в мощную метафору поиска утраченных эмоций, тепла и взаимопонимания. Финал не дает легких ответов, оставляя зрителя наедине с тяжелым, но важным вопросом: смогут ли герои, пройдя через это чистилище, отыскать не только своего пропавшего сына, но и те крошечные островки человечности, которые, возможно, еще остались в их опустошенных сердцах.